Планета для нескольких Японий. Какую нишу в мире займет Британия без ЕС

Переговоры о будущих отношениях Британии и Евросоюза начнутся на следующей неделе и продлятся несколько месяцев - они должны завершиться уже к концу года, после чего королевство окончательно распрощается с ЕС. Многие британцы опасаются, что Brexit приведет к маргинализации страны в международных отношениях. Разговоры правительства Бориса Джонсона о самостоятельной и влиятельной Британии кажутся им неуместным анахронизмом из XIX века. Мир слишком изменился со времен могущественной Британской империи, и небольшая 60-миллионная страна в одиночку обречена оставаться на третьих ролях.

Однако мир изменился и по сравнению с 1970 годами, когда Британия неохотно и почти вынужденно вступала в Европейское экономическое сообщество. Тогда она была анемичной экономикой, которая сильно отставала от Франции и Западной Германии и к тому же была зажата между двумя монолитными блоками - объединяющейся континентальной Европой и Соединенными Штатами.

Сейчас среди стран G7 британцы по темпам роста уступают только США и Канаде, а к европейскому и американскому полюсам в мировой экономике добавились многие другие, особенно в Азии. На Востоке Британия может найти не только новых экономических партнеров взамен европейских, но и примеры, как можно успешно совмещать слабое участие в региональной интеграции с заметной ролью в международных отношениях.

Соседи без обязательств

Двести лет нововведения в экономике и госуправлении двигались с Запада на Восток, но в последние годы все чаще происходит наоборот - Запад начинает заимствовать восточные методы. Президент Трамп, жаловавшийся на протекционизм Китая, отвечает ему его же оружием. Евросоюз перенимает азиатскую моду на масштабные инвестиционные проекты. В Британии Борис Джонсон и другие евроскептики обещают превратить страну в Сингапур-на-Темзе - небольшую нацию с эффективной рыночной экономикой, которая выгодно встроилась в глобальные коммерческие цепочки.

При желании у Британии можно найти что-то общее и с Сингапуром, но в Азии у нее есть более удачные двойники. Япония похожа на Британию и по географии, и по политическому устройству. Во внешней политике Токио, как и Лондон, привержен тесному альянсу с США и активно вовлечен в глобальную повестку. Обе страны - рыночные демократии, где доминирует правоцентристский истеблишмент. За последние 65 лет японские правоцентристы возглавляли правительство более 60 лет, британские консерваторы - 41 год.

Но главное, Япония - образец того, как курс на региональную обособленность и национальную солидарность можно совмещать с активной ролью в международных отношениях. В Европе ЕС объединял ведущие страны региона почти полвека, и выход оттуда Британии кажется шагом в новую реальность. Однако в Азии, с ее сложной региональной мозаикой и глубокими историческими противоречиями между соседями, отсутствие региональной интеграции - обыденность, с которой Япония научилась жить.

Токио, к примеру, не имеет соглашений о свободной торговле даже с двумя важнейшими соседями - Китаем и Южной Кореей, хотя попытки переговоров были. Об участии страны в региональных проектах политической интеграции, тем более глубины Евросоюза, речь не идет.

Азиатские страны не особенно страдают от отсутствия региональных стандартов - наоборот, их отсутствие оставляет им куда большую свободу для маневра. Им легче помогать отечественным производителям и защищать стратегические сектора экономики.

В Азии не действует и свобода передвижения, что позволяет той же Японии проводить строгую миграционную политику, особенно в отношении низкоквалифицированной рабочей силы. Как результат - на конец 2018 года там проживало 2,6 млн иностранцев, из которых 1,46 миллиона имели работу - при общем населении 127 миллионов. Показатели Британии - 6 миллионов и 3,5 миллиона на 66 миллионов соответственно. Такая закрытость влечет экономические издержки, и японские власти пошли на некоторые послабления миграционного регулирования, но в целом большинство японцев устраивает жесткая система, и они не собираются ее сильно менять.

Миграционная политика не мешает Японии оставаться главным региональным инвестором и четвертой в мире страной-экспортером. Причем внешнеэкономические связи страны весьма диверсифицированы. Более половины японской торговли товарами приходится на азиатские страны, но США и ЕС входят в пятерку крупнейших партнеров. Главными инвесторами в страну в 2018 году были ЕС (6,6 млрд долларов), США (5,9 млрд долларов), Австралия (1,9 млрд долларов) и Китай (1 млрд долларов). Сама Япония активнее всего инвестирует не в соседей по региону, а в ЕС и США.

По сути, Япония давно и успешно воплощает на практике стратегию, о которой говорят сторонники Brexit`а. Просто в Азии те же идеи выглядят обыденными, а не экзотичными, как в Европе. Нет ничего невозможного в том, чтобы сочетать строгий миграционный фильтр с коммерческим космополитизмом или динамичный частный сектор с активной ролью государства в экономике. Японцы делают так много десятилетий.

Британцы уже говорят о том, чтобы использовать японский опыт регулирования железнодорожной отрасли, а также автоматизации и робототехники. В обеих странах правоцентристы ставят задачу повысить управляемость страной и подстегнуть экономический рост с помощью увеличения государственных расходов. Даже консервативная интеллигенция в Британии предпочитает видеть в Борисе Джонсоне отечественную версию не Дональда Трампа, а японского премьера Синдзо Абэ и его мягкого популизма.

Новые старые партнеры

Разумеется, Азия для Британии после Brexit`а не только модель поведения и источник полезного опыта. Экономический поворот на Восток может помочь Британии компенсировать ослабление связей с континентальной Европой.

Подвижки уже заметны. С 1999-го по 2016 год совокупный товарооборот Британии с пятью крупнейшими экономиками Азии вырос более чем втрое - с 24 до 83 млрд фунтов. Экспорт услуг в Азию увеличился в 2012-2017-х с 16 до 26 млрд фунтов (без учета банковских, туризма и транспортных услуг). Вернув торговый суверенитет и освободившись от части регламентов Евросоюза, Британия получит больше простора для коммерческих маневров. Да и партнерам Лондона будет куда легче решать вопросы с одним правительством, а не с гигантским блоком вроде ЕС, где у каждого участника собственные приоритеты.

На руку Британии могут сыграть две тенденции. Во-первых, Китай и другие азиатские страны накопили достаточно резервов, чтобы переходить ко все более активной инвестиционной политике. У Британии с ее экспертизой в финансовом секторе появляется шанс стать для них выгодным посредником. Например, еще в 2015 году Британия вошла в число учредителей возглавляемого Китаем Азиатского банка инфраструктурных инвестиций. Повышенный интерес к азиатским рынкам демонстрируют и частные британские компании.

Во-вторых, Лондон способен извлечь выгоды из перехода Китая и других азиатских экономик с экспортной модели развития к опоре на внутреннее потребление. Азия вот уже несколько лет остается основным источником прироста глобального среднего класса - главного драйвера потребления. К 2025 году размер среднего класса в Юго-Восточной Азии может составить более половины мирового, причем его расходы также продолжат расти.

Все изложенное может позволить Британии нарастить экспорт в Азию британских товаров роскоши: чем стремительнее растет благосостояние жителей региона, тем скорее они предпочтут английский Burberry скандинавскому H&M. Спрос может вырасти и на британские недвижимость и услуги, например, образование. Борис Джонсон хоть и пообещал ужесточить режим въезда в Британию низкоквалифицированной рабочей силы из ЕС, но продлил срок пребывания в стране иностранцев-выпускников вузов. Прежние жесткие правила Лондона в той же области вызывали критику у студентов из Азии, жаловавшихся, что у них нет времени найти в стране работу.

Brexit в 3D

Для критиков Brexit`а разговоры Джонсона о глобальной Британии - нелепая мечта, замешенная на имперской ностальгии и отрицании региональной реальности. Тем более что Лондон уже пробовал пойти особым путем, отказавшись участвовать в европейском объединении после Второй мировой войны. Тогда Британия упорно цеплялась за связи с бывшими колониями и даже продвигала альтернативный блок - Европейскую ассоциацию свободной торговли, не предполагавшей политической интеграции. Но в итоге экономические трудности Британии - и беспокойство ее лидеров о потере влияния в Европе - перевесили опасения насчет потери суверенитета, и в 1973 году страна наконец примкнула к европейскому проекту.

Однако сторонникам Brexit`а есть чем себя утешить. Конечно, у Британии нет сейчас той мощи, какой она обладала в XIX-м и начале ХХ века. Но и баланс сил между Британией и ЕС сегодня уже не так очевидно смещен в сторону последнего, как в 1970-х.

Британия вступала в Европейское сообщество склеротической экономикой масштаба Италии, а выходит одной из самых динамичных европейских стран, чьи прогнозируемые темпы роста опережают Францию и Германию. К тому же доля самого Евросоюза в мировом ВВП за последние полвека снизилась примерно с 35 до 20%. Плюс Британия теперь может искать новые для себя возможности сразу в трех измерениях - не только европейском и американском, но и азиатском.

Подъем США стал самым важным трендом ХХ века, изменившим баланс сил в Европе и правила игры на международном уровне. Тогда Великобритании удалось воспользоваться новыми возможностями, закрепив за собой статус главного партнера Вашингтона в Старом Свете и связующего звена западного альянса. Вопрос в том, насколько удачно британцы смогут вписаться в другой тренд - рост влияния Азии и ее интеграция с Европой.

Разумеется, на пути к успешному Brexit`у Лондон по-прежнему ждут серьезные испытания. Чтобы оставаться евразийским хабом, Британии выгодно сохранить льготный доступ к европейским рынкам или по крайней мере избежать острых противоречий с ЕС, которые могли бы выплеснуться в рост его протекционизма.

Лондону потребуется дать Брюсселю какие-то гарантии, что, покинув блок, он не станет подрывать европейскую модель и сохранит принятые в ЕС стандарты качества. А на переговорах с неевропейскими партнерами Британии станет труднее отстаивать свои позиции, не имея за спиной поддержку всей громады Евросоюза. К примеру, если Лондон примет приглашение Токио стать частью Тихоокеанского партнерства, то Британии, вероятно, придется принять условия коммерческого арбитража для международных корпораций, что в какой-то мере размоет ее суверенитет, о котором сейчас так заботятся консерваторы. Хотя такие компромиссы могут оказаться оправданными, если в итоге они позволят Британии после Brexit`а совместить здоровые отношения с ЕС и общие стандарты качества с автономией в международных отношениях, которая недоступна континентальным странам в Европе.