Вызывающий мыслитель. Константин Крылов сформировал в России среду интеллектуального русского национализма

Об ушедшем от нас Константине Крылове пишут почти все - самых разных политических ориентаций и идейных предпочтений. Но о нем не услышать на ТВ, о нем помолчат многие известные деятели. Его тексты - достояние интеллектуально неравнодушных людей, знакомых с ними в основном по Интернету или не отвыкших покупать довольно толстые книги. Хотя сам Константин Крылов всячески стремился вырваться на самую широкую аудиторию.

Он обладал огромным талантом публичного интеллектуала - умел говорить об очень сложных вещах, но так, что они становились доступны самой широкой публике. Он умел увлекать и убеждать - редкий случай человека и прекрасно пишущего, и ярко выступающего.

Однако быть в современной России русским националистом не просто - тебя боятся, тебя заранее не понимают и даже слушать не хотят, ведь быть националистом - что-то почти неприличное, этически вызывающее и социально опасное. Общайся там со своими, а к широкой публике не лезь, не волнуй. Ни хороших постов, ни наград и званий. Приличному обществу удобнее думать, что тебя просто нет.

Может, система и права в своем страхе. Крылов открыто упражнялся в резкости суждений и выступал сознательно провокативно. Он вызывал на идейный конфликт. Он как бы кидал вызов, предлагая читателю или слушателю либо бурно возмутиться, либо столь же рьяно согласиться. Его тексты насыщены не только острыми мыслями, но и предельно ярко выявленным отношением автора ко всему, чего он касался. Они написаны не просто для того, чтобы выразить идеи, но и так, чтобы идеи могли быть максимально широко услышаны. Крылов стремился преодолеть то очень знакомое отечественным интеллектуалам чувство крика во сне, когда, как писал столь любимый им Осип Мандельштам, «наши речи за десять шагов не слышны».

Его фанатами были как те, кто его очень любил, так и те, кто его яростно ненавидел, но почему-то все равно постоянно его читал и о нем разговаривал. Мне не раз приходилось встречать таких людей - они готовы были часами объяснять, чем так ужасен Крылов, но быстро выяснялось, что они ежедневно за ним следят и давно уже подсели на его тексты.

Причем разные люди знали разные грани его творчества: кто-то воспринимал его в первую очередь как публициста и философа, кто-то - как писателя-фантаста, кто-то - как общественного деятеля. И нередко люди с удивлением для себя открывали, что он, оказывается, еще и… Все ипостаси одного человека существовали в обществе как бы раздельно, почти не пересекаясь, соединяясь только в нем самом. Крылов сам увлеченно играл в их диалог. Уже лежа в больнице с инсультом, он умудрялся в шутку сдавать анализы и за Константина Крылова, и за Михаила Харитонова - чтобы выяснить, кто из них здоровее. Но внутренне он был очень целостным человеком - продуманно, глубоко целостным.

Его интеллектуальный вызов формировал вокруг себя проблемное поле, и оно притягивало к себе людей. Вокруг него как бы сходились социальные круги, и друг друга узнавали люди, которые иначе никогда и не пересеклись бы. Формировались какие-то общества, заявлялись все новые инициативы. Крылов - конечно, не один - формировал среду интеллектуального национализма. И для нулевых годов здесь была работа почти на ровном месте - русскую националистическую среду надо было не столько собирать, сколько именно создавать.

Тут был не старый национализм, замешанный на советских понятиях, в которых националисты виделись почти нацистами и обязательно шовинистами. А дискурс о правах русского народа как равного среди равных, как не менее других готового принять на себя ответственность за свое государство и свое будущее.

Созданный Крыловым толстый журнал «Вопросы национализма», научным редактором которого (совместно с Олегом Кильдюшовым) я последнее время являюсь, стал первым специальным изданием по теории нации и истории национальных движений в современной России. Конечно, как и любой научный журнал, он не для всех, его читательская аудитория невелика - просто по определению. Однако в своей среде журнал смог существенно изменить отношение к проблематике и радикально расширить круг обсуждаемых тем. Вышедшие 32 выпуска стали, наверное, самым существенным вкладом в интеллектуальную разработку национальной темы в России за последнее десятилетие. Как раз в конце 2019 года исполнилось десять лет его изданию, но мы решили немного отложить торжества. Теперь их не будет. 33-й выпуск, посвященный идейному наследию Крылова, за неимением финансирования станет, очевидно, последним.

Отсутствие материальной базы у современного русского движения - факт неудивительный. В нынешней системе она не может возникнуть внутри России и уж тем более не может прийти извне. Но последствия - трагические, в том числе и на личном уровне, ведь Крылов, в сущности, сгорел на работе. Будучи вынужден проделывать огромный труд просто ради прокорма семьи и стараясь вырвать время для написания своих сочинений, он не мог взять отпуск и просто перевести дух. Крылов перенапрягся - и вот подряд три инсульта. «Вечная спутница избытка сил, тоска по несбыточному», - как он писал в одном своем рассказе, все же не может вечно преодолевать возможности нашей плоти.

Последнее время Константин Крылов подрабатывал, читая лекции. Но не в каких-то учреждениях, а приглашая к себе в офис. Тесная комната забивалась людьми самых разных профессий, взглядов и возрастов (хотя в основном молодежи), которые приходили послушать его выступления с оригинальным взглядом на историю философии и русскую мысль. Удивительно, что сейчас такое возможно - он жил в современной России как античный философ. Не знаю, кто еще может себе позволить нечто подобное.

Он как бы все время пытался успеть проговорить важные мысли, суметь донести их до как можно большего количества людей. И ушел в самом прямом смысле на взлете - не закончив своего главного трехтомного романа, не дописав свои главные философские трактаты.

Как писатель и политический мыслитель Крылов странным образом объединял фантастический взгляд на мир с радикально реалистичным подходом к общественной реальности. Он не был политическим мечтателем, не рассуждал в стиле «Вот завтра, когда мы придем к власти…» Он был гораздо практичнее - помогал людям трезво оценивать происходящее и осознанно формулировать свои интересы. Он пробуждал в людях русское самосознание и давал им понять, зачем им оно нужно.

Единственное, что он выводил за сферу своего вызова обществу, - его зороастризм. Глубокая увлеченность древней религиозной традицией никогда не находила выхода в проповеди - он даже своих близких не склонял к ее принятию. Он мог с увлечением объяснять свое понимание зороастризма, но только если его специально вывести на тему. Здесь было свое, только личное. Причем он признавал русской национальной религией именно православие. Более того, его Национально-демократическая партия была чуть ли не единственной в России, проводившей свои заседания под иконой - она висела у изголовья стола.

Константин Крылов совмещал мягкость, учтивость, очень добро-внимательный взгляд на людей с режуще резкими суждениями и готовностью на столь же резкие действия. Он нередко позволял себе вспылить, но тут не было какой-то обидной несдержанности, а скорее просто более доходчивая форма объяснения, своего рода поза социального философа, знающего, где надо расставить акценты.

Был повод, из-за которого я много раз чувствовал себя очень рассерженным, - то, как Крылов вел дискуссию за столом, когда был организатором собрания или формально руководителем коллектива. Вернее будет сказать, что он ее не вел - он ее затравливал и уходил в себя, точнее, в свой айпад. А народ быстро скатывался от споров к крикам, начинался балаган, от которого, на мой взгляд, никакого проку. Я обращался: «Костя, ты здесь заглавный, ты должен вести дискуссию, иначе будет базар!» На что он отвечал: «А, по-моему, народ и так не молчит». То есть ему сам факт активного обсуждения был важнее того, чтобы до чего-нибудь договорились. Главное, что вызов брошен, люди возбудились. И вот сейчас мне кажется, что всей своей деятельностью он сделал ровно то же самое - завел дискуссию, а сам вновь по своему обыкновению отстранился. И мне опять очень хочется призвать его не оставлять все на самотек.

Когда в середине нулевых я стал с ним общаться, испытывал большое чувство радости, что наконец-то нашел, с кем можно поговорить на волновавшие меня темы и кто может адекватно воспринимать и обсуждать мои тексты. Кажется, тогда впервые в постсоветской России стал формироваться круг сознательных русских людей, чьи взгляды были уже очень непохожи на ту среду, которую сам Крылов называл старопатриотами. И он понес огромную потерю. Однако он ее переживет, сохранится и будет вновь расширяться - и здесь опять же будет заслуга Крылова.

Когда яркий человек уходит, он приобретает новое значение - из него начинают делать символ, культурного героя. И в данном случае наверняка произойдет то же самое. Тем более что у русского движения нет современного мыслителя, который был бы его общезначимым авторитетом, идейным символом. Им станет Крылов, что правильно. К его работам будут вновь и вновь обращаться, и, уверен, их актуальность будет только возрастать.

У Крылова, как у любого активно пишущего человека, осталось много ненапечатанных текстов, в основном в той или иной степени недописанных. Так или иначе их надо будет публиковать. Когда мы в 2020 году маленькой компанией праздновали Русский Новый год, Константин сказал, что собирается прислать мне свой новый текст, над которым тогда работал, - он иногда собирал мнения коллег перед тем, как что-то опубликовать. Вот только я забыл, что именно, - пропустил мимо ушей, ведь «когда пришлет - тогда и посмотрю», подумал я. Но прислать его он так и не успел. Теперь каждую новую его публикацию я буду читать с мыслью, не о ней ли он хотел услышать мое мнение. И - что бы я ему сказал о ней, о чем бы мы поспорили, в чем бы опять согласились.

Но ведь аналогичный внутренний диалог вели с ним очень многие люди - в основном лично не знакомые, но уже привыкшие к внутренней беседе с неизменно пробуждающим сильное отношение мыслителем. И, уверен, беседы не прекратятся. Разговор никто не прерывал.

Большая потеря. Александр Севастьянов - о Константине Крылове