«Допустим, поляки не вмешаются». Игорь Стрелков о перспективах наступления русской армии на Волынь и в Галицию

Произведу короткий разбор перспектив якобы имеющегося намерения Вооруженных сил РФ осуществить глубокое наступление с территории Белоруссии на Волынь и в Галицию.

Начнем со стратегических задач, которые теоретически могли бы быть решены в результате наступления. Они очевидны: отрезать центральные области так называемой украины (и ВСУ) от снабжения с территории Польши, из которой осуществляется львиная доля поставок вооружения, техники, боеприпасов и всего остального, включая товары народного потребления. Военный эффект в случае успеха мог бы переломить ход войны в русскую пользу. Однако если посмотреть шире, то военно-политические результаты вторжения могут оказаться обратны желаемым.

Просто потому, что соседняя Польша (наиболее агрессивно из всего блока НАТО относящаяся к России и наиболее подготовленная к ведению войны, так как обладает крупной сухопутной армией, которую лихорадочными темпами наращивает) не особенно скрывает претензий на протекторат (если не больше) над Волынью и Галицией.

Поэтому необходимо как минимум прогнозировать высокую вероятность вмешательства польских войск и их вступления в прямые боевые действия против ВС РФ. Или - в лучшем случае - вхождения оккупационного корпуса (непременно союзного украине) на защиту восточных кресов. Что сделает невозможным успешное решение задач по блокированию Киева от военных поставок без прямого столкновения с поляками.

Вероятность польской интервенции в Галицию и Волынь в случае русского наступления я бы примерно оценил как три к одному в пользу интервенции. Не факт, что у нас появится белорусский фронт, но вероятность тоже имеется. По крайней мере развернуть значительные силы вдоль польско-белорусской границы (для ее прикрытия) придется.

А теперь - внимание, вопрос! - откуда в ВС РФ (пусть даже подпертых ВС Белоруссии) настолько огромные силы? Польша уже способна выставить 150-200 тыс. солдат. Только для их блокирования нужна соответствующая цифра наших военнослужащих (про разгром речи не идет). А ведь против нас, вероятно, задействуют не только польские, но и украинские части, хорошо обстрелянные и имеющие опыт побед над нашими войсками.

Но, допустим, поляки не вмешаются. Тоже возможный сценарий. Или вмешаются, а в боевые действия не вступят, оккупировав наиболее вкусный для них Львов, например, и остановившись. Тогда задача ударной группировки ВС РФ формально сильно упрощается. Теоретически 100 тыс. солдат и офицеров (действующих на фронте и в ближнем тылу - цифра чисто условная) способны относительно быстро смять противостоящие им 20-30 тыс. бойцов ВСУ и теробороны и выйти на оперативный простор, чтобы двинуться дальше по образцу февраля уходящего года.

Однако мы помним, чем закончился тогда стремительный марш на Киев. Закончился он, мягко говоря, плохо - деэскалацией, а если не прятаться за толерантные формулировки, то - поспешным отступлением, сопровождавшимся чувствительными потерями.

Неудача марша была в первую очередь связана с неправильной оценкой оперативной обстановки и столь же неправильными выводами и решениями, принятыми на ее основании. Отчего-то предполагалось, что войска встретят либо лояльность населения, либо (по крайней мере) нейтралитет, а сопротивление ВСУ и других украинских силовых структур окажется формальным и пассивным, что позволит ударным группировкам быстро продвигаться вперед, не занимаясь осадами и штурмами городов и узловых пунктов, а также не отвлекая значительных сил на охрану тыла и коммуникаций.

Как известно, вышло наоборот. Уже через несколько суток наступления наши войска подверглись ударам с тыла и флангов, ударные части начали действовать (на ряде направлений) в оперативном окружении - без снабжения и поддержки, а обойденные города стали оперативными базами противника. Коммуникации подверглись сильным (и часто успешным) атакам, а войск для их обороны оказалось чрезвычайно недостаточно.

Допустим, что опыт предыдущей деэскалации наше командование учло (тем более что главкомом всего фронта является тот самый генерал Суровикин, который рулил группировкой, наступавшей на Киев в феврале, то есть все грабли он уже собрал и, по идее, повторно наступать на них не должен). А значит, после прорыва фронта наши войска либо должны сосредоточиться на окружении и установлении полного контроля над важнейшими (с военной и политической точек зрения) пунктами региона, либо, выделив достаточные силы для их блокады, рваться вперед. Но уже с тщательным вниманием к охране своих тылов и путей сообщения с большой землей.

Первое решение - истратить время и силы группировки на надежное закрепление первоначального успеха - наиболее надежный способ. Но он полностью нивелирует фактор внезапности и ограничивает глубину прорыва ближайшими крупными городскими центрами. Которые придется упорно и тяжело штурмовать. С большими потерями.

Но самое главное - глубоко продвинуться не удастся, поскольку враг, определив направление нашего главного удара, быстро подтянет резервы и сформирует новую линию фронта. А значит, задача нарушения коммуникаций Киева с Европой не получит решения, и единственным результатом наступления станет появление нового фронта на враждебной России и русским (западная часть так называемой украины) территории.

Второй вариант - с повторением стремительного продвижения и обхода городов, но с выделением гораздо более крупных сил для блокирования узлов сопротивления и контроля за занятой территорией - со всех точек зрения более выгодный. Он позволяет отхватить территории, сколько удастся хапнуть (насколько хватит порыва войск и возможностей их снабжения). Чтобы потом, закрепив внешний фронт, не спеша переваривать окруженные группировки и гарнизоны. Таким образом можно и много захватить, и много окружить, и перерезать множество важных для ВСУ коммуникаций.

Но! Второй вариант потребует огромного количества войск. В том числе - войск охраны тыла (так как действовать придется на территории, население которой в результате многолетней пропаганды относится к России и русским войскам остро враждебно).

Способны ли ВС РФ сосредоточить вдали от собственных границ столько солдат и военной техники, чтобы обеспечить успешный глубокий прорыв, а затем отразить контрудары противника и сломить сопротивление его окруженных группировок в приемлемые сроки - для меня сомнительно. Ведь для столь глубокой операции во враждебных условиях нужно 200 тыс. солдат всех ведомств на самом первом этапе (с дальнейшим подводом пополнений и подкреплений). Как минимум. А ведь я не учитываю некоторые проблемы нашей армии - отвратительное обеспечение средствами дальней и ближней связи (фактор, чрезвычайно важный в маневренной войне); слабая космическая и просто слабая воздушная разведка; отсутствие господства в воздухе и отвратительное взаимодействие между наземными войсками и воздушной поддержкой. И т.д., и т.п.

Не могу не съехидничать на тему, что проявленные высочайшие качества нашего генералитета не настраивают на оптимистический лад. Руководство войсками в маневренной войне требует гораздо больше таланта, профессионализма, энергии и гибкости мышления, чем тупые лобовые атаки в стиле а-ля Верден 1916 года.

В целом - верю ли я в возможность проведения глубокой наступательной операции на западной так называемой украине с территории Белоруссии? Верю! Она возможна. Не только теоретически, а и практически. Но, на мой взгляд, к проведению столь серьезных стратегических операций вдали от госграницы Вооруженные силы РФ совершенно не готовы. А неудача (не говоря уж о поражении) может стоить предельно дорого.

Другой аспект - операция отвлекающего характера. Но, опять же, вопрос о вероятности спровоцировать польскую интервенцию остается актуальным даже при самых ограниченных и демонстрационных действиях. Как и вопрос о белорусском фронте.